Евросоюз призывает Иран пересмотреть свое решение о начале обогащения урана до 20% в ядерном центре Фордо. Об этом говорится в заявлении верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля.

«Начало процесса обогащения урана до 20% в подземном ядерном центре в Фордо, которое было подтверждено МАГАТЭ 4 января, — это очень серьезное развитие событий, которое вызывает серьезную озабоченность. Эти действия Ирана несовместимы с положениями СВПД относительно ядерного центра Фордо и могут иметь серьезные последствия для ядерного распространения. Мы призываем Иран воздерживаться от дальнейшей эскалации и развернуть избранный им курс без промедления», — говорится в документе.

Вместе с тем Брюссель обещает, что приложит максимум дипломатических усилий для возвращения США в Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), когда процесс передачи власти в этой стране завершится.

«Мы приветствуем позитивные заявления по СВПД избранного президента [США Джозефа Байдена] и ожидаем начала работы с новой администрацией США», — говорится в документе.

4 января представитель иранского правительства Али Рабии заявил, что Тегеран запустил на объекте в Фордо процесс обогащения урана до уровня 20%, что более чем в пять раз превышает уровень, допустимый ядерной сделкой.

До сих пор Иран обогащал свои запасы урана примерно до 4,5%, что также превышает предел в 3,67%, установленный СВПД. Таким образом, последнее решение Тегерана — самое серьезное нарушение условий ядерной сделки.

20% уровня обогащения урана недостаточно для создания атомной бомбы — для этого необходим уран, обогащенный до 90%. Однако этот уровень обычно используется в исследовательских ядерных реакторах, соответственно, такой шаг увеличивает шансы на произведение ядерного оружия. Сам Тегеран, впрочем, не раз отрицал намерение создать ядерное оружие.

За месяц до этого парламент Исламской республики принял закон об активизации ядерной деятельности. Инициатива предполагает производство 120 кг урана в год с уровнем обогащения 20%, а также отказ от дополнительного протокола с МАГАТЭ по проверкам ядерной деятельности в случае, если санкции в отношении страны не будут ослаблены в течение двух месяцев.

Закон был принят через несколько дней после гибели иранского ученого-ядерщика Мохсена Фахризаде, который на Западе считался одним из создателей иранской программы ядерного оружия.

Объявление же о возобновлении обогащения урана до 20% последовало на следующий день после годовщины убийства идеолога внешней политики Ирана генерала Касема Сулеймани. В тот же день Иран захватил танкер, следующий под флагом Южной Кореи.

Все эти события произошли за несколько недель до смены президента США.

Аналитики полагают, что Иран таким образом пытается усилить свои переговорные позиции перед тем, как Белый дом возглавит Джо Байден, который не разделяет политику Дональда Трампа в отношении Тегерана.

«Сейчас, естественно, ставки высоки. Иран обозначает максимально жесткую позицию, от которой потом можно будет спускаться вниз. Все калькуляции уже проходят в совершенно определенной матрице смены власти в США, и все уже прекрасно понимают, что нужно иметь ввиду не сегодняшний день, а будущий электоральный период, то есть будущие четыре года. Тегеран показывает Байдену ту самую планку, на которую нужно ориентироваться будущей администрации», — отмечает в разговоре с «Газетой.Ru» завотделом Европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.

Байден занимал пост вице-президента при Бараке Обаме, который заключал ядерную сделку. Он не раз утверждал, что считает действия Дональда Трампа в отношении Ирана непродуктивными и высказывал намерения вернуть США в СВПД, чтобы Тегеран вернулся к соблюдению условий ядерной сделки. Все это дает основания ожидать от него другого отношения к соглашению, считает директор Фонда изучения США имени Франклина Рузвельта при МГУ Юрий Рогулев.

«Байден об этом заявлял — это единственное, что можно сказать наверняка. Поскольку эта сделка при нем заключалась, когда он был в Белом доме вице-президентом, то он ее и отстаивает, было бы глупо, если бы он против нее выступил. Другое дело, что там Трамп всяких санкций навводил против Ирана и теперь Байден в сложной ситуации противоречивой. Для того, чтобы вернуться к сделке — это ведь не просто так сделать — надо отменить санкции. Пойдет ли на отмену санкций конгресс? И как это будет обсуждаться? Это большие вопросы, то есть нужно сдать назад, отменить ряд санкций, на этом будет настаивать Иран сто процентов.

И в этом смысле мы видим, что Иран, наоборот, гайки закручивает, поднимает ставки и оказывает давление со своей стороны», — отмечает эксперт.

По мнению Дмитрия Данилова, политика Трампа в отношении Ирана действительно не могла пройти бесследно и не повлиять на ситуацию вокруг ядерной сделки и шансы на ее восстановление. Действующий президент выходил из СВПД, настаивая на заключении нового соглашения, которое в большей степени ограничивало бы потенциал Тегерана. В частности, Вашингтон призывал к тому, чтобы ввести ограничения на развитие ракетных вооружений, усилить меры контроля над Ираном со стороны МАГАТЭ и сделать все положения обновлённого договора бессрочными, чтобы не дать Тегерану возможности в будущем вернуться к ядерной программе. Теперь же, проигнорировать все эти требования новой администрации США будет не так просто, считает Дмитрий Данилов.

«У Байдена, в этом отношении, есть политическая воля идти к восстановлению сделки с Ираном. И широта маневра и определенная гибкость для этого будут. Но, тем не менее, принципиально выходить за рамки установочной позиции США о том, что сделка может быть, но только как новая или видоизмененная, США при Байдене не будут. То же самое относится и к европейцам. Они, несмотря на то, что постоянно делали упор на то, что остаются в ядерной сделке с Ираном, и в этом отношении пытаются каким-то образом повлиять на линию США, тоже изменили свою позицию в течение последнего года при Трампе. Дело в том что рычагов влияния у европейцев не было — это было абсолютно понятно, и в этой ситуации линия европейцев была направлена на то, чтобы сблизиться с позицией США <…> то есть учитывать те озабоченности и те принципиальные претензии, которые США при Трампе имели в отношении ядерной политик Ирана», — отмечает эксперт.

И хотя США вышли из ядерной сделки более двух лет назад, актуальность СВПД не ставится под вопрос. Как отмечает Данилов, в первую очередь, полный отказ от соглашения, которое было прорывом, попросту подорвет международный порядок по многим направлениям, включая контроль над вооружениями. Еще одним немаловажным фактором в пользу сохранения ядерного соглашения является политических имидж его участников как лидеров на мировой арене.

«Для Европейского союза это вопрос кардинальный. Если ЕС хочет показать свою дееспособность в системе международных отношений и в сфере международной безопасности, то он должен продемонстрировать свою успешность. В данном случае — успешность в диалоге с США. Это же касается трансатлантического диалога — если Евросоюзу это не удастся, тогда очень сложно будет говорить, что трансатлантический диалог и отношения после Трампа восстанавливаются. Для Байдена — то же самое. Абсолютно очевидно, что недостаточно говорить об отказе от наследия Трампа. Ему нужно расставлять новые акценты и восстанавливать трансатлантические отношения. Для этого нужны какие-то конкретные опоры. В этом смысле Байден тоже должен обозначить какие-то возможности сближения с европейцами, иначе все его декларации о восстановлении трансатлантического альянса останутся только декларациями. Нужны дела, и в этом смысле ядерная сделка является одной из опорных точек», — отмечает эксперт.

Что касается Исламской Республики, то и здесь восстановление ядерной сделки — попытка сохранить лицо. «Для Ирана, само собой, новый компромисс, если он будет достигнут, будет трактоваться как победа — Иран не сдался, Иран продемонстрировал свою силу. Тегеран был готов идти на жесткое противостояние, и в этом смысле движение к компромиссу с его стороны будет рассматриваться в Иране, как победа именно вот этой позиции, с которой он стартовал после выхода США из сделки», — резюмирует эксперт.